41-й год. Война повымела мужиков из сел, деревень, городов, а на их рабочие места пришли совсем молодые ребята 14-16 лет. Нине Ивановне (крайняя слева вверху фото) было 16 лет, когда после месячных курсов в МТС она стала работать на тракторе под названием ХТЗ (Харьковский тракторный завод). Молодежь тут же расшифровала эту аббревиатуру применительно к технической особенности машины: «Хрен тебя заведешь».

Судьбы людские порой настолько созвучны истории страны,  что по их биографии можно проследить  судьбоносные  вехи, происходящие в жизни общества. Нина Ивановна Емельянова, прожив 93 года, испытала на себе и тяготы минувший дней, и короткие мгновения торжеств народных.

Дед ее, Елисеев Герасим Зиновьевич, человеком был в Павловке заметным. О таких говорят с уважением  - с «золотыми» руками и трезвой головой. Своими  силами вкупе с такими же, как  сам хваткими Балашовыми и Ермошкиными, ветряную мельницу соорудили. Дело это совсем непростое, в те стародавние времена, когда самым распространенным «механизмом» на селе была лошадь, огромный вал для мельницы пришлось везти из большеберезниковских  лесов, сцепив несколько дровней в одну вереницу, только в этом случае длиннющий ствол дерева можно было доставить к месту постройки. Поднимали двадцатиметровую махину, а потом ладили к ней еще горизонтальный вал на самом верху мельницы, на котором крепили крылья, мужики всей деревни. На три деревни Павловку, Уду, Екатериновку мельница был одна.
Герасим мог так настроить жернова, что мука получалась высшего качества, а потому клиенты со всей округи в очередь стояли за помолом.
После революции мельницу экспроприировали. Отец Нины Ивановны, Иван Герасимович, поразмыслив, от беды отписал свою долю в мельнице комитету бедноты. Однако, этот жест не спас семью от раскулачивания. Активисты в пору коллективизации повымели из хозяйства все подчистую, оставили голые стены. Спасало от беспросветной нужды то, что Иван Герасимович деловой хваткой в отца удался, был великолепным плотником, механиком отличным. Когда создали машинно-тракторную станцию, наипервейшим специалистом числился там. Во время уборки на прицепном комбайне рекордные обмолоты показывал. В депутаты хотели выдвинуть, но одумались, сын кулака-мироеда все-таки, у которого в семье было «семеро по лавкам». Если разделить имущество на всех едоков, кроме детей на руках еще престарелые прабабка с прадедом, то окажется у богатея добра было едва ли больше, чем у другого сельского работяги. Подкосили его под корень социальные передряги, умер «не жимша веку».
Замуж Нина Ивановна вышла за Петра Григорьевича Емельянова, который и перевез семью в Мыряловку, потому, что назначили его в числе тридцатипятитысячников председателем местного колхоза. Ветеран Великой Отечественной войны, служил авиамехаником, готовил к боевым вылетам самолеты. А Нина Ивановна в тылу на тракторе от зари до зари пахала землю, растила и убирала          хлебушек.
— Когда мужиков на фронт поотправляли, нас, молодых, на курсы механизаторов в МТС направили, - вспоминает Нина Ивановна, -  месяц проучились, и за руль. Железный конь ХТЗ, который мы с горькой иронией называли «хрен тебя заведешь», нас девчонок выматывал до невозможности. Чтоб запустить двигатель, соберемся человека четыре и крутим. Один раз рукоятка такую отдачу дала, что мне руку сломала. С работы уходить не моги – за простой трактора – срок.
С одного трактора воры сняли дефицитные запчасти, так молодому парню - три года за простой техники. Вот нам и приходилось снимать магнето и другие запчасти, чтоб не украли. Накладешь в ведро килограммов двадцать и несешь домой, а утром вновь все на место ставишь. Семь лет работала на этой железке, летом в поле, зимой на току на обмолоте. Ременной передачей от шкива трактора вращается молотилка. А на улице мороз под сорок. Особенно тяжело было в 41 году. Все сады, и некоторые деревья в лесу повымерзли. Выжили только в саду господ Корольковых. Видимо, баре такие сорта устойчивые разводили, что морозы нипочем. Через год уже собирали яблоки и на консервный завод сдавали. На выручку купил колхоз грузовую машину. Два года после войны я еще на тракторе работала. А как пришел с фронта муж, так вскоре и переехали сюда, в Чекаевку. Домик кое-какой построили. До сих пор служит мне верой и правдой.
У Нины Ивановны две сестры и два брата. Только одна, Надежда Ивановна, живет в Саранске, остальных судьба забросила на Украину. Сестра, Антонина Ивановна, всех туда перетянула. После окончания медтехникума направили ее в Днепропетровск. Тогда там хорошо жилось, и климат куда легче. Вот и соблазнились братья.
— Младшой, Виктор Иванович, в прошлом году приезжал, - продолжает рассказ Нина Ивановна, - «Хорошо, говорит, живете. У нас там разное про Россию говорят, мол, плохо ватникам. А на деле все наоборот. Через человеческие судьбы, через сердца людей прошел этот суверенитет. По сути, один народ четвертовали, вражду посеяли».
У Нины Ивановны двое детей. Сын Борис, да дочь Людмила. Муж-то лет пятнадцать назад приказал долго жить. Добрый он был и справедливый.  И дети пошли в отца. Борис строил телевизионный завод. В ту пору с механизацией трудоемких процессов было непросто. Бетон носилками носили наверх. Вот и оступился Борис под тяжестью. По молодости внимания  особого не обратил на боли в позвоночнике, а в старости руки стали невладелыми.
Людмила во Всесоюзном институте источников света работала, сейчас в больнице гардеробщицей. Дочка у  нее в Москве художественную, по выражению Нины Ивановны, закончила.
— В нашем роду все тягу к рисованию имеют, - продолжает словоохотливо вещать собеседница, - картины рисуют. Я их раздаю людям. И сама я малевала по молодости, бросила только, когда глазами слаба стала.
Я посмотрел на печь, деловито занявшую добрую четверть комнаты,  она вся в изразцах. Я подумал, что осенние листья хозяйка собрала и замуровала на облицовочной плитке бесцветным лаком.
— Не…, - отмахнулась хозяйка, - это я                          разрисовала.
— Надо же, - удивился я поразительному сходству с  натурой, - а я думал это настоящие.
Во всех комнатах образа. Иные еще от прабабки достались. Иные с Иерусалима брат привез.
— Без веры российскому человеку никак нельзя, - вздохнула женщина. – Иной раз так прижмет, что жить не хочется. Только она и спасает, когда  невмочь. Прикоснется душа к святому, и стыдно становится за малодушие. Муж мой, Петр Григорьевич, говорил, что на фронте каждый жил с Богом в сердце, каждый просил милости остаться в живых. Теперь молодежь отмахнулась от веры. Не все, конечно, откачнулись от веры. Потому, что жить стали в довольстве и неге.
Дочь каждую неделю навещает Нину Ивановну, снабжает снедью, убирается по дому. И сама еще кое-что может делать. Тропки вокруг дома от снега чистит, готовит.
— В прошлую осень бурьян вокруг усадьбы кошу и думаю: сама как смерть с косой, поэтому и обходит меня стороной костлявая, - с усмешкой говорит Нина Ивановна, – большую жизнь прожила и многое повидала. Посмотрю на свои фотографии и думаю – пусть правнуки по ним узнают, как жили мы и чем занимались. История в этих фотографиях. История семьи и страны, прошедшей через тяжелые       испытания.
— Вы дожили до весьма почтенного возраста, сохранив при этом способность обслуживать себя. Что Вам помогло дожить до преклонных лет?
— Наследственность, в первую голову, здоровый образ жизни, в роду у нас мужики ни к рюмке, ни к цигарке не тянулись, и повседневный труд, - подумав, ответила Нина Ивановна. — Деловые качества характера никому из  наших предков не позволяли баловаться, настраивали на добрые дела, лодыря не гоняли, при этом отличались оптимизмом и веселым нравом. Полагаю, это наши семейные традиции помогли пройти через все испытания, коих было  немало, сохранить  любовь к жизни и окружающим.


НИКОЛАЙ СКОБЛИКОВ